Александрийская библиотекаЧетвертая книга
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Веспасиан, узнав о волнениях в Галлии, спешит окончить войну с иудеями.-Описание Иерихона и Большой долины, а также Асфальтового озера.
1. Между тем были получены известия о волнениях в Галлии и о том, что Виндекс с туземными предводителями отпал от Нерона, как об этом более точно описано другими. Эти известия побудили Веспасиана поспешить с окончанием войны, ибо он уже прозревал будущие междоусобицы и опасное положение всего государства и думал, что в состоянии будет освободить Италию от ужасов, если раньше водворит мир на Востоке. В течение зимы он обеспечил за собой покоренные города и деревни тем, что расположил в них гарнизоны и поставил первые под власть центурионов, а последние - декурионов. В то же самое время он приказал вновь отстроить разрушенные города и деревни. С началом же весны он во главе большей части своего войска выступил из Кесарии в Антипатриду, где в продолжение двух дней приводил в порядок городские дела, а на третий поднялся, чтобы огнем и мечом опустошить вокруг лежащие местности. После завоевания Озинитской топархии он пошел на Лидду и Ямнию, покорил и ту и другую, населил их жителями раньше перешедших к нему городов, которые казались ему подходящими для этого, и прибыл в Эммаус. Отрезав на селению этого города бегство в столицу, он построил здесь сильно укрепленный лагерь, в котором оставил пятый легион, а с остальным войском двинулся в Бетлептефитскую топархию. Последнюю, равно как и примыкавшую к нему область, он опустошил огнем, приказал тогда построить укрепления в Идумее, на удобных местах, взял две деревни в сердце Идумеи - Бетарис и Кефартобус, где свыше десяти тысяч жителей уничтожил, больше тысячи забрал в плен, остальную массу разогнал и оставил на месте значительную часть войска, которое опустошало всю горную страну кругом. Сам Веспасиан с остатками войска возвратился в Эммаус, откуда он через Самарию и мимо так называемого Неаполиса или, как его туземцы называют, Маборф, прибыл в Корею на второй день дайсия, разбил здесь лагерь, а на следующий день достиг Иерихона. Здесь с ним соединился один из военачальников, Траян, с его отрядами, приведенными им из Переи, так как весь заиорданский край был уже завоеван.
2. Большая часть жителей Иерихона, не дождавшись нападения римлян, бежала в лежащие рядом с Иерусалимом горы. Оставшиеся, которых было также немало, были истреблены, и город, таким образом, опустел. Сам Иерихон расположен в долине, над которой возвышаются обнаженные от всякой растительности горные кряжи, тянущиеся на значительную длину: к северу до окрестностей Скифополиса, а к югу до того места, где в древности стоял Содом, и до берега Асфальтового озера. На всем своем протяжении горы эти лишены всякой культуры и вследствие своей бесплодности необитаемы. Параллельно им вдоль Иордана тянется другой горный хребет, начинающийся у Юлиады и еще севернее ее и простирающийся к югу до Соморра, на границе Петры в Аравии. К нему принадлежит также так называемая Железная гора, упирающаяся своей длиной в Моавитянскую страну. Земля, заключающаяся между обоими горными хребтами, называется Большой долиной и тянется от деревни Гиннабрина до Асфальтового озера; длина ее достигает двухсот тридцати стадий, а ширина ста двадцати. Посредине она прорезывается Иорданом и имеет два озера противоположной природы: Асфальтовое и Тивериадское, из которых первое соленое и бесплодное, а последнее пресное и жизнеобильное. В летнее время долина вся как будто выжжена и воздух в ней, вследствие непомерно высокой температуры, вреден для здоровья. Кроме Иордана, долина не имеет никаких водяных источников, вследствие чего пальмы особенно роскошны и плодоносны на берегах, но менее цветущи в отдаленных от них местах.
3. Возле Иерихона существует весьма обильный и чрезвычайно удобный для целей ороше ния источник, берущий свое начало близ древнего города, первого из завоеванных мечом в Ханаанской земле предводителем евреев, Иешуей, сыном Навина. Этот источник, как говорят, в былые времена действовал пагубно на плоды не только земли и деревьев, но и женщин и вообще был вреден и приносил смерть всему живущему; но пророк Елисей, ученик и последователь Илии, облагородил его и сделал совершенно здоровым и животворным. В благодарность за радушный прием и доброе расположение, оказанное ему жителями Иерихона, он навеки облагодетельстяовал их и страну. Он подошел к источнику, бросил в пучину глиняный сосуд с солью, простер тогда свою праведную руку к небу и, принесши над источником умилостивительную жертву воздаяния, молил Бога смягчить его воду, открыть для него более пресные жилы, смешать благоприятный воздух с его водами, дать жителям вместе с плодородием земли и продолжение рода и не отнимать у них животворной воды до тех пор, пока они останутся добродетельными. Сопровождая эту молитву еще разными движениями рук, по своему обыкновению, он совершенно преобразил источник, и вода, которая прежде была причиной бесплодия и голода, с того времени доставляла счастливое и многочисленное потомство; действие этой воды, употребляемой для орошения, так велико, что от одного смачивания ею земляделается более плодородной, чем при полном насыщении ее той же водой; а потому при обильном ее употреблении польза невеяика, наоборотже, при скудном орошении пользы больше. Источник орошает большее пространство, чем всякий другой; он прорезывает долину в семьдесят стадий длины и двадцать ширины и питает на этой долине прекраснейшие, густо насажденные друг возле друга парки. Почва производит здесь разных видов пальмы, орошаемые водой этого источника и отличающиеся друг от друга по названию и вкусу плодов. Более сочные плоды этих пальм прессуются и доставляют мед настолько вкусный, что он немногим только уступает настоящему. Впрочем, и пчелы также водятся в этой стране. Последняя, наконец, производит деревья, доставляющие бальзам - драгоценнейший из продуктов, равно как хенну и миробалан. По справедливости можно поэтому эту местность, дающую в огромном изобилии самые редкие и драгоценные плоды, назвать земным раем. По отношению к плодородию местности вообще можно сказать, что редкая полоса земли может выдержать сравнение с нею, - так щедро почва возвращает то, что вкладывают в нее. Происходит это, на мой взгляд, от теплоты воздуха и плодотворной силы воды: первая располагает растение к пышному росту, между тем как влага укрепляет корни, внедряющиеся в землю, летняя же жара прибавляет им силу. В это время года почва бывает так накалена, что нелегко что-нибудь произрастает. Вода, заготовленная до восхода солнца и оставленная на открытом воздухе, делается очень прохладной и принимает температуру, противоположную ок ружающей атмосфере; зимой же она, наоборот, согревается и делается приятной для купания. Зимой температура до того умеренна, что туземные жители носят полотняное одеяние, в то время как в других частях Иудеи падает снег. От Иерусалима Иерихон отстоит на сто пятьдесят стадий, а от Иордана на шестьдесят. Страна от Иерусалима пустынна и камениста, полоса до Иордана и Асфальтового озера хотя более низменна, но также пустынна и бесплодна. Но счастливое положение Иерихона уже достаточно описано.
4. Подробного описания заслуживает также Асфальтовое озеро. Вода его, как уже было замечено, горька, неплодотворна, но притом так легка, что удерживает на своей поверхности самые тяжелые предметы, бросаемые на нее, а человеку при самых напряженных усилиях не так легко окунуться в нее. Веспасиан, посетивший озеро для наблюдений над ним, приказал бросить вглубь несколько человек, не умеющих плавать, со связанными за спиной руками, но все они, точно подхваченные ветром, были подняты вверх и остались плавать на поверхности. Замечательно также изменение цвета озера: три раза в день поверхность меняет свой цвет и отражает солнечные лучи пестрой игрой цветов. Во многих местах озеро выделяет черные асфальтовые комья, которые плавают по воде, принимая по форме и величине вид воловьих туловищ без головы. Рабочие на озере пользуются ими как ис точником средств существования и собирают сливающиеся массы в лодки; когда челны наполняются, нелегко бывает отбить собранную массу, так как последняя вследствие своей вязкости прилипает ко дну; снимают ее с помощью месячной крови женщин или урины; этим средствам она поддается. Этот асфальт употребляется не только при строении судов, но и для лечебных целей, так как он примешивается ко многим лекарствам. Озеро имеет пятьсот восемьдесят стадий в длину, простираясь до Цоара в Аравии, и сто пятьдесят стадий ширины. К нему примыкает область Содома, некогда богатая своим плодородием и благосостоянием городов, ныне же всецело выжженная. Она, как говорят, вследствие греховности ее жителей была уничтожена молнией. Еще теперь существуют следы ниспосланного Богом огня и еще теперь можно видеть тени пяти городов. Каждый раз появляется вновь пепел в виде неизвестных плодов, которые по цвету кажутся съедобными, но как только ощупывают их рукой, они превращаются в прах и пепел. Таким образом, древние сказания о Содомской стране подтверждаются наглядно.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Веспасиан после взятия Гадары готовится к осаде Иерусалима, но, получив известие о ссмерти Нерона, меняет решение. - О Симоне из Геразы.
1. Чтобы изолировать Иерусалим со всех сторон, Веспасиан разбил лагерь в Иерихоне и Адиде и в обоих городах поместил смешанные гарнизоны из римлян и союзников. Одновременно с тем он послал в Геразу Луция Анния с конным эскадроном и сильным отрядом пехоты. Тот взял город штурмом, перебил около тысячи юношей, не спасшихся бегством, семейства их обратил в военнопленников, а имущество жителей отдал в добычу солдатам. После всего он еще предал огню дома и бросился на соседние деревни. Кто мог, бежали, слабейшие погибли, а сами деревни были уничтожены огнем. Между тем как война охватила всю горную область и всю долину, жителям Иерусалима был отрезан всякий выход. Те, которые намеревались перейти к римлянам, охранялись зелотами, а те, которые еще не питали ,расположения к римлянам, были окружены войском, запершим теперь город со всех сторон.
2. Веспасиан только что вернулся в Кесарию и намеревался со всеми силами двинуться на Иерусалим, когда ему было сообщено о смерти Нерона, царствовавшего тринадцать лет и восемь дней. Как этот император обесчестил свой трон, оставив бразды правления в руках величайших злодеев, Нимфидия и Тигиллина, и недостойнейших вольноотпущенников; как затем последние составили заговор против него, а он, покинутый всеми телохранителями, с оставшимися верными ему только четырьмя отпущенниками бежал и в одном из предместий Рима сам лишил себя жизни; как те, которые его низвергли, были вскоре после этого наказаны; какое течение и какой исход несла галльская война, и как Гальба, провозглашенный императором, вернулся в Рим из Испании, но вскоре, обвиненный своими солдатами в низких замыслах, публично на форуме коварно умерщвлен, а Отон возведен в его преемники, поход последнего против полководцев Вителлия и его падение; далее, восстания при Вителлии и бой у Капитолия; наконец, как Антоний Прим и Муциан после поражения Вителлия и германских легионов усмирили междоусобицу, - обо всем этом я могу и не говорить подробно, как о делах общеизвестных и описанных многими эллинами и римлянами. Чтобы удержать связь событий и не прерывать нить истории, я вкратце указал на главнейшие моменты. Веспасиан тогда отсрочил поход против Иерусалима, ибо он находился в напряженном выжидании, кому достанется престол после Нерона. И после того как он услышал, что Гальба сделался императором, он не хотел приступить к нападению на Иерусалим, прежде чем не получит от него письменной инструкции насчет войны. Ввиду этого он отправил к нему своего сына Тита, который должен был приветствовать его и по лучить соответствующие приказания относительно иудеев. В тех же видах вместе с Титом поехал и царь Агриппа, пожелавший тоже посетить Гальбу. Но в то время, когда они на военных кораблях достигли берега Ахайи (дело было зимой), Гальба, процарствовавший семь месяцев и столько же дней, уже тоже был убит. На престол вступил Отон, овладевший им силой. Агриппа, невзирая на перемену правления, бесповоротно решил ехать в Рим; но Тит, как по внушению свыше, поплыл из Эдлады в Сирию и поспешно прибыл к своему отцу в Кесарию. Томимые положением всего государства, ожидая потрясения римского царства, они с меньшим вниманием относились уже к войне с иудеями и, страшно озабоченные судьбой своего собственного отечества, считали нападение на чужих несвоевременным.
3. Но вместо этого над Иерусалимом стряслась другая война. Виновником ее был известный Симон, сын Гиоры, уроженец Геразы, молодой человек, который всемогущему в Иеруса лиме Иоанну уступал хотя в хитрости, но превосходил его телесной силой и безумной отвагой. Вследствие этого именно он был изгнан первосвященником Ананом из Акрабат ской топархии, над которой начальствовал, и присоединился к разбойникам, занимавшим Масаду. Хотя вначале они с недоверием относились к нему и позволили ему поселиться вместе с привезенными им женами только в нижней части крепости, между тем как они сами находились в верхней, вскоре, однако, он, обнаружив одинаковые с ними наклонности и овладев их доверием, мог уже принимать участие в их разбойничьих набегах и помогал им в опусто,щении окрестностей Масады. К более важным предприятиям он их все-таки не мог склонить: привыкнув к крепости, они боялись удаляться от этой своей разбойничьей берлоги. Но Симон стремился к власти и жаждал более крупных подвигов. А потому, как только услышал о смерти Анана, он расстался с ними, отправился в горы, через вестников обещал рабам свободу, а свободным вознаграждение и таким образом собрал вокруг себя негодяев со всех сторон.
4. Имея уже сильную шайку, он грабил деревни в горах; но когда чем дальше - все боль ше стекалось к нему людей, он отважился спуститься в долину. Теперь он сделался страшным и для городов. Многие из знатных, привлекаемые его могуществом и счастливыми успехами его предприятий, стекались к нему на свою гибель, так что в его войске, кроме рабов и разбойников, было также немало граждан, повиновавшихся ему как царю. С этим войском он исходил всю Акрабатскую топархию и страну до Большой Идумеи, грабя на всем пути. Близ деревни Наин он воздвигнул себе бастион, служивший ему, подобно крепости, гарантией безопасности; а в одной ложбине, называющейся Фараном, он устроил много пещер, кроме еще тех, которые нашел здесь готовыми, и превратил их в казнохранилища и магазины для помещения добычи; в них они хранили награбленный хлеб, в них также помещалась значительная часть его шайки. Ясно было, что эти пробные походы и другие приготовления ведут к экспедиции против Иерусалима.
5. Опасаясь изменнического нападения, зелоты решились опередить человека, возрастаю щее могущество которого сделалось угрожающим для них самих, и вооруженными в боль щом числе выступили ему навстречу. Симон принял сражение, многих из своих противни ков уничтожил, а остальных загнал назад в город. Он не доверял еще своему войску на столько, чтобы отважиться на штурм и поэтому отступил, решившись прежде завоевать Идумею. Во главе двадцати тысяч тяжеловооруженных воинов он двинулся к ее границам. Вожаки идумеян со всей поспешностью собрали со всей страны способных к бою, в числе около двадцати пяти тысяч, большую часть которых оставили, однако, внутри страны для защиты против вторжения сикариев из Масады, и встретили Симона на границе. Дело дошло до битвы, и хотя весь день продолжался бой, все-таки не знали, кто победил или был побежден. Симон возвратился в Наин, а идумеяне - к себе домой. Немного времени прошло, как Симон еще с более сильным войском вновь вторгся в их страну. У деревни Текои он разбил лагерь и послал к гарнизону близлежавшего Иродиона одного из своих приближенных, Элеазара, с поручением склонить его к сдаче крепости. Гарнизон приветливо принял его, пока не знал еще о цели его прибытия; но как только тот намекнул на сдачу, они бросились на него с обнаженными мечами и преследовали его до тех пор, пока он, не зная куда скрыться, бросился со стены в пропасть. Он погиб моментально. Идумеяне же, которым могущество Симона внушало, однако, страх, решили, прежде чем вступить в битву, выведать силы неприятеля.
6. НаэтумиссиювызвалсядобровольноИаков, один из военачальников; но он замышлял измену. Из деревни Алур, где тогда сосредоточилось идумейское войско, от отправился к Симону и сговорился прежде всего насчет того, чтобы предать ему место своей родины, и взамен этого получил от него клятвенное обещание в том, что он навсегда останется в почете; затем он обещал ему еще свое содействие в покорении всей Идумеи, к чему Симон подстрекал его дружеским гостеприимством и подачей блестящих надежд. Когда после этого Иаков вернулся к своим, его первым делом было представить преувеличенное описа- ние могущества войска Симона, затем в более интимных разговорах с начальниками и отдельными частями войск он старался привести все войско к решению принять Симона и без всякого вооруженного сопротивления передать ему высшую власть. Действуя таким образом, он одновременно с тем пригласил Симона через послов и обещал ему рассеять идумеян, что ему действительно удалось. Ибо как только подступило войско Симона, он первый бросился на своего коня и, увлекая за собой своих сообщников, пустился бежать. Тогда страх обуял весь народ, и, прежде чем дело дошло до столкновения, ряды расстроились и все отступили на родину.
7. Против ожидания Симон без кровопролития вступил в Идумею и внезапным нападением взял прежде всего город Хеброн, в котором нашел богатую добычу и награбил огромные запасы хлеба. По свидетельству коренных жителей, Хеброн не только старше остальных городов в этом краю, но древнее даже, чем Мемфис в Египте, ибо число его лет определяют в две тысячи триста. Рассказывают также, что он служил местопребыванием Авраама, родоначальника иудеев после его исхода из Месопотамии; оттуда также, как гласит предание, дети Авраама переселились в Египет. Их гробницы, прекрасно сделанные из великолепнейшего мрамора, по настоящий день показывают еще в том городе. На расстоянии шести стадий от города показывают также исполинское скипидарное дерево, существующее, как полагают, от сотворения мира. Отсюда Симон исходил всю Идумею, не только опустошая деревни и города, но и разоряя всю страну. Ибо, кроме его тяжеловооруженных воинов, следовали за ним сорок тысяч человек, так что самых необходимых съестных припасов не хватало для этой несметной толпы. К недостатку припасов присоединялась еще его жестокость и ожесточение против народа, что приводило к еще большему опустошению Идумеи. Подобно тому, как туча саранчи обнажа ет целые леса от листьев, так войско Симона оставляло позади себя полнейшую пустыню, сжигая одно, ломая другое, уничтожая все растущее на земле или растаптыванием, или вытравливанием и делая своим походом возделанную землю обнаженнее пустыни. Словом, в опустошенных местностях не осталось ни малейшего признака обитаемости.
8. Эти события вывели зелотов из их бездеятельности. Хотя преодолеть Симона в открытом сражении они не надеялись, зато устроили ему в узком месте засаду и захватили в плен жену Симона с ее многочисленной свитой. Полные ликования, как если бы схватили самого Симона. Они возвратились в столицу и ждали, что он сейчас положит оружие и смиренно будет просить выдачи ему жены. Но он не чувствовал жалости, а проникся только гневом против этого похищения и, явившись под стенами Иерусалима, точно раненый зверь, не могущий достигнуть того, кто ранил его, выместил свою ярость на всех попавшихся ему на пути. Кто только выходил за городские ворота за дровами или овощами, невооруженные и старики, были схвачены и замучены насмерть; недоставало еще, чтобы он для утоления своей свирепости съедал их трупы. Многих он отослал с отрубленными руками обратно в город, с одной стороны, чтобы нагнать страхт на своих врагов, а с другой, чтобы восстановить народ против виновных. Им поручено было также передать следующее: «Симон клянется Богом Всеведущим, что если ему сейчас же не выдадут жены, то он будет штурмовать стену и, не щадя никакого возраста, не различая виновных и невинных, одинаково накажет всех жителей города. Эта угроза устрашила не только народ, но и зелотов; они выдали ему жену, после чего он, немного смягченный, приостановил на время убийства.
9. Не в одной Идумее, впрочем, царили мятежи и междоусобицы - они господствовали так же и в Италии. Гальба был открыто умерщвлен на римском форуме, и вместо него провозглашен императором Отон, который, в свою очередь, воевал с Вителлием, избранным в императоры германскими легионами. При Бедриаке в Галлии произошло столкновение между Отоном, с одной стороны, и Валентом и Цецинной, полководцами Вителлия, с другой. В первый день побеждал Отон, а во второй - войско Вителлия. Когда уже много крови было пролито, Отон, узнавший в Брикселле о своем поражении, сам лишил себя жизни, процарствовав три месяца и два дня. Войско его перешло на сторону полководцев Вителлия, и последний со своей армией вступил в Рим. В это самое время, в пятый день месяца дасия, Веспасиан также выступил из Кесарии против еще не завоеванных округов Иудеи. Он поднялся в гористую страну и покорил две топархии, Гофнитскую и Акра- батскую, затем города Бефила и Эфраим, в которых оставил гарнизрны, и двинулся вперед к самому Иерусалиму. Много иудеев, попавших в его руки, было уничтожено, а большое число было также пленено. Один из его военачальников, Цереалий, во главе ртряда всадников и пехоты опустошал так называемую Верхнюю Идумею, сжег едва заслуживав шую названия городка Кафефру, на которую напал врасплох, и после нападения осадил другой город, Кафарабин, имевший очень сильную обводную стену. В то время, как он готовился вести здесь продолжительную осаду, жители вдруг открыли ему ворота и сдались, прося о пощаде. Обеспечив за собой этот город, Цереалий двинулся к древнейшему городу Хеброну, лежавшему, как выше было сказано, недалеко от Иерусалима в гористой местности. Взяв этот город с бою, он приказал всех способных носить оружие уничтожить, а город сжечь. Так как все, исключая занятые разбойниками крепости Иродион, Масада и Махер, было уже покорено, то ближайшей целью завоевания для римлян остался теперь Иерусалим.
10. Симон же, спасши свою жену из рук зелотов, возвратился в пощаженную им еще часть Иудеи и так стеснил народ со всех сторон, что многие бежали в Иерусалим. Но он погнался за ними и туда, еще раз атаковал стену и всех приходивших с полей рабочих, которых только мог поймать. убивал, Из внешних врагов Симон был для народа страшнее римлян, а зелоты внутри города были ему страшнее их обоих. Между тем безнравственность и разнузданность уничтожили также дисциплину в рядах галилейского войска. Ибо после того как Иоанн был возведен последним на вершину могущества, он, в свою очередь, в благодарностъ за полученную от войска власть, предоставил ему делать все, что заблагорассудится. Тогда разбойничья жадность солдат сделалась ненасытной: дома богатых обыскивались; убийства мужчин и оскорбления женщин служили им утехой. Обагренные еще кровью, они пожирали награбленное и из одного пресыщения бесстыдно предавались женским страстям, завивая себе волосы, одевая женское платье, натирая себя пахучим маслом и для красоты расписываи себе глаза. Но не только в наряде и уборе подра жали они женщинам, но и в своих страстях и в избытке сладострастия измышляли противо естественные похоти. Они бесчинствовали в городе, как в непотребном доме, оскверняя его самыми гнусными делами. Женщины на вид - они убивали кулаками; шагая изящной, короткой походкой, они вдруг превращались в нападающих воинов; из-под пестрых верхних платьев они вынимали кинжалы и пронизывали каждого, становившегося им на пути. Если кто бежал от Иоанна, то его ожидал еще более кровожадный Симон; кто спасался от тирана внутри города, тот делался жертвой тирана, стоявшего вне города, так что желавшим перейти к римлянам был отрезан всякий путь.
11. Тогда в войске поднялось восстание против Иоанна: находившиеся в нем идумеяне от делились от других, чтобы напасть на Иоанна, превосходство которого возбуждало в них соревнование, а жестокость его - ненависть. В рукопашном бою идумеяне убили много зе лотов, а всех остальных прогнали в построенный Граттой (родственницей адиабенского ца ря Изата) дворец; но проникнув и туда, они загнали зелотов еще дальше - в храм, и тогда принялись за разграбление сокровищ Иоанна. Ибо названный выше дворец был его жилищем, где он также хранил добычу своей тирании. Между тем оставшаяся в городе масса зелотов устремилась к храму, соединилась с бежавшими сюда, и уже Иоанн начал делать приготовления к тому, чтобы повести их на бой против народа и идумеян. Тогда последние, превосходившие первых воинственностью, начали опасаться не столько открытого нападения со стороны зелотов, сколько того, чтобы они из отчаяния не напали на них тайно в ночное время и не истребили бы город огнем. Они созвали поэтому собрание и совещались с первосвященниками о том, каким образом обезопасить себя от такого покушения. Но Бог направил их мысли не на добрый путь, так что они избрали средство спасения, оказавшееся хуже гибели. Чтобы ниспровергнугь Иоанна, они решили принять в город Симона и, покорно смирясь, ввести другого тирана. И это решение было приведено в исполнение. Они послали первосвященника Матфию, который от их имени должен был просить столь страшного для них прежде Симона прийти в город. К их просьбам присоединились также и те, которые бежали из Иерусалима от зелотов и надеялись теперь получить обратно свои дома и имущество. Симон высокомерно предоетавил им милость сделаться их господином и вступил в город (с виду для того, чтобы освободить их от зелотов), приветствуемый народом, как спаситель и покровитель. Но вошедши в город вместе со своим войском, он все свои усилия направил на то, чтобы упрочить за собой верховную власть, и враждебно начал относиться и к тем, которые его приглашали, и к тем, против которых он был призван.
12. Итак, на третий год войны в месяце ксантике Симон сделался властелином Иерусалима. Иоанн же и многочисленные зелоты, для которых все выходы из храма были заперты и у которых было отнято все, чем они владели в городе (так как войско Симона уже разграбило всякую их собственность), находились в отчаянном положении. Поддерживаемый народом Симон напал на храм. Но зелоты, расположившись на галереях и брустверах храма, отразили его; множество из людей Симона пало и немало было унесено раненными, ибо зелоты со своих возвышенных позиций стреляли легко и всегда попадали в цель. Кроме того, они, пользуясь благоприятной местностью, воздвигли четыре могущественные башни, чтобы по сылать свои стрелы еще с более высоких пунктов; одну - на северо-восточном конце, другую - над Ксистом, третью - на противоположном конце, напротив Нижнего города, а последняя была построена над верхними помещениями, на том месте, где по прежнему обычаю в вечер, предшествующий субботе, становился один из священников и трубным звуком возвещал о наступлении последней, равно как на следующий вечер - об ее окончании, чтобы таким образом в первый раз дать знать народу о прекращении всех дел, а во второй раз - об их возобновлении. На этих башнях они разместили катапульты и другие метательные машины, равно как стрелков и пращников. С этих пор Симон уже не был так горяч в своих нападениях, так как большая часть его людей потеряла мужество, но в силу численного своего превосходства все еще держался. Вылетавшие на более далекое расстояние стрелы метательных машин производили, однако, большие опустошения в рядах его бойцов.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Войска в Иудее и Египте провозглашают Веспасиана императором. - Веспасиан освобождает Иосифа из оков.
1.В это время и над Римом стряслись страшные бедствия. Вителлий со своим войском й еще многочисленной толпой народа, которую он тащил за собой, прибыл из Германии и, так как все солдаты не могли поместиться в предназначенные для нихздания, превратил весь Рим в лагерь и каждый дом наполнил вооруженными людьми. Последние, глядя на богатства римлян непривычными глазами, ослепляемые ео всех сторон золотом и серебром, не могли обуздать свою жадность настолько, чтобы не приняться за грабежи; каждого же, кто препятствовал им в этом, они убивали. Таково было положение в Италии.
2. Когда Веспасиан после покорения ближайших окрестностей Иерусалима вернулся в Кесарию, он узнал здесь о беспорядках в Риме и о том, что Вителлий сделался императо ром. Хотя он умел повиноваться также, как и повелевать, все-таки известие это привело его в негодование, ибо человека, так безумно распоряжавшегося точно в осиротевшем царстве, он ечитал недостойным престола. Будучи проникнут самыми мучительными мыслями, он чувствовал тягость своего положения как покорителя чужих земель в то время, как его собственное отечество погибало. Но как ни побуждал его гнев к мщению, мысль о большой отдаленности пространства в той же степени удерживала его: он подумал, какие препятствия может поставить ему коварная судьба еще прежде, чем он высадится на италийский берег, тем более, что плавание по морю выпадало бы в зимнее время, а потому он на этот раз подавил в себе гневное нетерпение.
3. Но военачальники и солдаты на своих товарищеских сходках открыто совещались о пе ремене правления и свое неудовольствие выражали в громких жалобах. «Солдаты в Риме, - говорили они, - утопающие в благоденствии, изнеженные, уши которых не могут даже слы шать слово «война», отдают царский трон по своему благоусмотрению и назначают импера торов из одной только корысти; они же, перенесшие столько военных трудностей и посе девшие под шлемами, должны ли они предоставить господство другому, когда в своей же среде имеют человека, наиболее достойного власти. Когда они еще раз найдут случай воздать ему за его добрые отношения к ним, если упустят настоящий момент? И Веспасиан настолько же имеет больше права на престол, чем Вителлий, насколько они сами достойнее тех, которые избрали последнего. Ибо они вели не менее значительные войны, чем те в Германии, и владеют оружием не хуже тех, которые оттуда привели тирана. В борьбе совсем не представится надобности, ибо ни сенат, ни римский народ не предпочтут необузданность Вителлия умеренности Веспасиана; не предпочтут они жестокого тирана доброму царю, бездетного - тому, кто уже имеет сына. Вернейшее ручательство мирного царствования лежит в истых доблестях властелина. А потому, если верховная власть подобает долголетней опытности, то они имеют Веспасиана; если она приличествует силе молодости, то они имеют Тита. Они поэтому, смотря по обстоятельствам, воспользуются возрастом того и другого. Избранника сумеют энергично отстаивать не только они в числе трех легионов, находящиеся также в союзе с царями, но ему будут содействовать еще весь Восток и часть Европы, оставшаяся вне страха перед Вителлием, точно так же союзники в Италии, брат и второй сын Веспасиана. К последнему примкнут многие знатные юноши; а первому вверена даже охрана города, что имеет немалое значение для получения власти. Независимо от этого, если они будут медлить, сенат может еще признать императором такого человека, к которому они, солдаты, защитники государства, не будут питать никакого уважения».
4. Подобные разговоры вели солдаты на своих сходках. Вскоре они собрались всей массой и, ободряя друг друга, провозгласили Веспасиана императором и призвали его на спасение обуреваемого отечества. Он сам давно уже был озабочен положением государства, не думая все-таки о собственном восшествии на престол. По своим заслугам он считал себя, конечно, достойным престола, но предпочитал спокойствие частной жизни опасностям такого блестящего положения. Но чем больше он отказывался, тем настойчивее сделались военачальники; солдаты окружили его с обнаженными мечами и угрожали ему смертью, если он не захочет с честью жить. После того, как он представил им все основания, по которым отклоняет от себя власть, но видя, что не может их разубедить, в конце концов уступил своим избирателям.
5. Так как Муциан и другие полководцы также подбивали его принять императорское до стоинство, а войско громко объявило себя готовым идти против всякого его противника, то он старался прежде всего обеспечить себе Александрию. ибо хорошо знал великое значение Египта для государства как поставщика хлеба для последнего. Владея этой страной, он наде ялся низвергнуть Вителлия, если даже последний будет отстаивать свое господство силой, так как народ, если только из-за него подвергнется голоду, наверно, не захочет долго терпеть его. Находившиеся в Александрии два легиона он надеялся привлечь на свою сторону. Вместе с тем он рассчитывал найти в Египте оплот против непредвиденных несчастных случайностей; ибо со стороны материка эта страна едва дотупна, а со стороны моря лишена удобных портов; на западе тянутся безводные пустыни Ливии, на юге ее замыкает Сиена, отделяющая ее от Эфиопии, и неудобные для плавания водопады Нила, на востоке, до Копта, ее омывает Красное море, а на севере береговая полоса до Сирии и так называемое Египетское море, не имеющее ни единого порта, служат ей защитительной стеной. Так защищен Египет со всех сторон. Длина его от Пелузия до Сиены составляет две тысячи стадий; но морем от Плинфины до Пелузия ехать приходится три тысячи шестьсот стадий. Нил судоходен до города Элефантина; отсюда же вверх плаванию препятствуют упомянутые уже водопады. Гавань в Александрии даже в тихую погоду с трудом доступна, ибо въезд узок и проезжая дорога извивается в кривую линию между невидимыми подводными скалами. Левая сторона гавани прикрыта искусственными сооружениями; на правой находится островок Фарос с очень высокой башней, освещающей мореплавателям дорогу на триста стадий, дабы они ночью, из-за трудностей въезда, могли остановиться в некотором отдалении. Этот маленький островок обнесен кругом высокими стенами и искусственными пдотинами. Волнение, образующееся здесь от того, что волны с одной стороны разбиваются о плотину, а с другой отбрасываются назад противолежащими прибрежными строениями, делает этот водяной путь очень бурньм и беспокойным, а въезд, еще вследствие его тесноты, опасным. Внутри же гавань, наоборот, совершенно безопасна и защищает пространство в тридцать стадий. В нее ввозится все, в чем страна нуждается для своих жизненных потребностей извне; с другой стороны, излишек ее собственных продуктов оттуда развозится по всему свету.
6. Вполне понятно поэтому почему Веспасиан для укрепления своей власти стремился зару читься этой страной. Немедленно написал он наместнику Египта и Александрии, Тиберию Александру, изобразил ему преданность войска и как ему, принужденному принять на себя тяжесть цравления, приятно будет воспользоваться его помощью и содействием. По прочтении этого письма Александр приказал легионам и народу присягнуть на верность Веспасиану. Они повиновались с радостью, так как достоинства Веспасиана были им хорошо известны по его делам на близком к ним театре войны. Александр, которому досталась такая важная роль при возвышении Веспасиана, начал теперь готовитьоя к тому, чтобы достойным образом встретить его. неимоверной быстротой весть о новом императоре разнеслась на Востоке. Каждый город устраивад празднества с жертвоприношениями по случаю полученной доброй вести и в честь нового императора. Легионы в Мезии и Паннонии, которые незадолго до этого восстали против дерзкого Вителлия, теперь большей радостью принесли присягу на верность Веспасиану как своему императору. Сам Веспасиан выступил из Кесарии и отправился в Берит, где со всей Сирии и других провинций ожидали его многие посольства, вручившие ему от всех городов венки и приветственные адресы. И Муциан, правитель Сирии, также явился и доложил ему о преданности населения и покорности города.
7. Так как все шло навстречу желаниям Веспасиана и обстоятельства почти вполне складывались в его пользу, то ему пришло на ум, что не помимо божественного предначертания он взялся за кормило правления и что владычество присуждено ему высшей судьбой. Среди многочисленных других знамений, предвещавших ему господство, он вспомнил тогда и слова Иосифа, который еще при жизни Нерона осмелился величать его титулом императора (III, 8, 9). Он ужаснулся, когда вспомнил, что этот человек содержится у него еще в оковах, созвал поэтому Муциана с остальными полководцами и друзьями, охарактеризовал перед ними, во-первых, энергичный характер Иосифа и как последний воевал с ним под Иотапатой, рассказал затем о его пророчестве, которое он тогда принимал за выдумку, навеянную страхом, и которое, однако, как показали время и факты, исходило от Бога. «Было бы грешно, - продолжал он, - если бы этот человек, предсказавший мне господство и сделавшийся выразителем воли Бога, продолжал бы оставаться в положении военнопленника и по-прежнему влачил бы кандалы». После этого он приказал призвать Иосифа и освободить его от оков. Эта признательность, проявленная Веспасианом к чужому, послужила для самих полководцев указанием на лучшее будущее. Тит же, стоявший возле своего отца, в это время сказал: «Было бы справедливо, отец, если бы вместе с оковами снять с Иосифа также и позор: если вместо того, чтобы развязать его от цепей, мы разрубим последние, тогда это будет равносильно тому, как будто он их никогда не носил». Таков именно обычай по отношению к тем, которые невинно были подвергнугы оковам. Император дал на это свое согласие: подошел слуга и разрубил цепи. Таким образом восстановлена была честь Иосифа в благодарность за его пророчество, и отныне стали относиться с доверием к его словам в вопросах о будущем.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
После поражения и смерти Вителлия Веспасиан отправляется в Рим, а сын его Тит отправляется в Иерусалим.
1. Распустив посольства и разделив наместничества по заслугам и достоинствам, Веспасиан отправился в Антиохию и, обдумывая здесь, куда ему прежде всего направиться, пришел к решению, что римские дела для него важнее похода в Александрию, так как в этом городе он был уверен, между тем как Рим был волнуем Вителлием. Ввиду этого он послал Муциана в Италию во главе значительной армии из конницы и пехоты. Так как дело происходило зимой, то Муциан не решался ехать морем и повел свое войско сухим путем через Каппадокию и Фригию.
2. В то же время Антоний Прим, бывший тогда правителем Мезии, поднялся оттуда с третьим легионом, чтобы также напасть на Вителлия. Последний выслал против него с мно гочисленным войском Цецинну, о котором он, вследствие победы его над Отоном, был вы сокого мнения. Скорым маршем Цецинна выступил из Рима и столкнулся со своим против ником у Кремоны в Галлии - пограничного города Италии. Убедившись здесь в силе и пре красной организации неприятельского войска, он не отважился на сражение и, считая также обратное отступление опасным, решился на измену. Он собрал подчиненных ему центурионов и трибунов и старался склонить их на переход к Антонию, умаляя в их глазах могущество Вителлия и возвышая, напротив, силы Веопасиана. «Один, - сказал он, - имеет только титул властелина, а другой - силу. Лучше всего будет поэтому, если они из нужды сделают доброе дело, и так как с оружием в руках они неминуемо будут побеждены, то пусть добровольным решением предупредят опасность. Веспасиан в состоянии будет и без них покорить себе то, что ему еще осталось, Вителлий же и при их помощи не сумеет отстоять даже и то, что уже имеет».
3. Многими подобными увещаниями он их склонил и вместе со всем своим войском перешел к Антонию. Но в ту же ночь солдатами овладело раскаяние, да и страх перед тем, кто их по слал и который мог еще оказаться победителем. С обнаженными мечами они напали на Цецинну и хотели убить его; и они бы это сделали, если бы трибуны на коленях не вымолили его спасения. Но они согласились только оставить его в живых и заключили его в кандалы, как изменника, намеревавшись послать его к Вителлию. Как только узнал об этом Прим, он приказал трубить о выступлении и повел своих людей вооруженными против отпавших. Последние приняли сражение, но после краткого сопроуивления показали тыл и бежали к Кремоне. Тогда Прим своими всадниками отрезал им вход, перебил большую часть тех, которых оцепил, вместе с остальными вторгся в город и отдал его солдатам на разграбление. Много чужих и туземных купцов погибло тогда, как и все войско Вителлия, состоявшее из 30200 человек. Впрочем, и Антоний потерял из своего мёзийского легиона 4500 человек. Цецинну он приказал освободить от оков и послал его к Веспасиану для сообщения ему этих событий. Последний милостиво принял его и нежданными почестями покрыл позор его измены.
4. Известие о приближении Антония вселило также мужество Сабину в Риме: он привлек на свою сторону войска, сосредоточившие в своих руках охрану города, и ночью же занял ими Капитолий. Когда наступило утро, к нему еще примкнули многие знатные граждане, в том числе также и сын его брата - Домициан, на котором главным образом строили надежду на победу. Прим не особенно беспокоил Вителлия, но участники восстания Сабина напол нили его гневом. Жестокий по природе и жадный к благородной крови, он приказал приве денному им в Рим войску взять приступом Капитолий. Штурмовавшие, равно как и сра жавшиеся из храма, совершили много подвигов храбрости, но германцы, в конце концов, благодаря своему численному превосходству, овладели холмом. Только Домициан и с ним многие знатные римляне каким-то чудом спаслись, все же остальная масса была разбита на голову; Сабин был приведен к Вителлию и казнен, а храм, после того, как солдаты разграбили йаходившиеся в нем священные приношения, был предан огню. Только на один день позже прибыл в город Антоний со своим войском; отряды Вителлия стали против него и дрались в трех пунктах города, но были совершенно разбиты. Шатаясь от вина, подобно человеку, перед гибелью своей насытившемуся за обеденным столом, Вителлий вышел из своего дворца, но был схвачен чернью, которая поволокла его по улицам и, вдоволь наглумившись, убила его в самом Риме. Он царствовал восемь месяцев и пять дней. Живи он больше, империи, кажется, не хватило бы для его обжорства. Прочих убитых насчитано было свыше пятидесяти тысяч. Это произошло в третий день месяца апеллая. Через день вступил Муциан со своим войском и прежде всего приказал людям Антония прекратить убийства, ибо последние обыскивали дома и продолжали еще убивать солдат Вителлия и многих граждан из его приверженцев, не делая, впрочем, в своем ожесточении строгого разграничения. Затем он представил народуДомициана в качестве правителя до прибытия его отца. Граждане, освобожденные теперь от всякого страха, радостно провозгласили Веспасиана императором и праздновали его возвышение одновременно с падением Вителлия.
5. Прибыв только что в Александрию, Веспасиан получил эти радостные известия из Рима. В то же время явились посольства с приветствиями со всех частей покорного ему мира; город - второй по величине после Рима - был тесен для нахлынувших масс людей. И вот теперь, когда его власть была признана повсюду и Римское государство неожиданно спасено, Веспасиан опять обратился к не оконченной им еще задаче в Иудее. Сам он готовился в конце зимы ехать в Рим, вследствие чего он быстро закончил свои дела в Александрии, для завоевания же Иерусалима он послал своего сына Тита с отборным войском. Последний отправился сухопутьем до Никополиса, двадцать стадий от Александрии, пересадил здесь войско на корабли и плыл по Нилу до города Тмуиса, Мендесского округа. Высадившись в этом месте, он пошел сухопутьем вперед и устроил стоянку возле городка Таниса. Вторую ночную стоянку он имел в Ираклеополе, а третью в Пелузии. Здесь он отдохнул два дня; на третий день он перешел через пелузийское устье Нила; весь день шел по пустыне и остановился у храма Зевса Касийского, на следующий день - у Остракины, безводной местности, жители которой привозят себе воду извне. После этого он отдохнул еще в Ринокоруре, достиг затем четвертой станции, Рафии, первого сирийского города, в пятый раз разбил лагерь под Газой, в следующий - под Аскалоном, отсюда двинулся в Ямнию, затем - в Иоппию, а из Иоппии - в Кесарию, куда он намеревался стянуть и остальные военные силы.
